Меж Гомером и Гете

 

Творчество великого филэллина, швейцарского поэта Карла Шпиттелера малоизвестно в сегодняшней Греции

 «Среди тысяч и тысяч ночных огней,

Люди ищут огонь Прометея».

Феликс Кривин.

 

Во всем немецкоязычном мире усиливается интерес к творчеству великого германо-швейцарского поэта Карла Шпиттелера, лауреата Нобелевской премии в области литературы (1919) «за несравненный эпос «Олимпийская весна» (формулировка решения Шведской Академии). А в России готовится к выходу в свет, по сути, первый полный перевод монументального эпоса Шпиттелера. Лишь в Греции он неведом: даже как филэллин.

Из ранней биографии

Карл Фридрих Георг Шпиттелер родился в 1845 в Листале (близ Базеля), в семье крупного сановника. И сразу – странности. Когда Карлу исполнилось четыре годика, отец его был назначен Государственным Казначеем Швейцарской конфедерации, и семья переехала в Берн, который годом ранее стал столицей Швейцарии

Да, но маленького Карла оставили у тетушки в Базеле, и больше он совместно с семьей так и не жил…

Более того, будучи сыном чрезвычайно зажиточного человека, Карл десятилетиями испытывал финансовые трудности.

С блеском закончив гимназию в Базеле, Шпиттелер с 1863 по 1870 обучается в университетах Базеля, Цюриха и Гейдельберга.

Получает научные степени доктора права и теологии. Он много пишет: к этому времени сформировались художественные пристрастия Шпиттелера: Гомер («Илиада» и «Одиссея»), Гесиод («Теогония»), Людовико Ариосто («Неистовый Роланд»). Эпосы!

В 1871, страдающий уже просто хроническим безденежьем, Карл принимает предложение стать пастором кантона Граубюнден, однако тамошнее содержание тоже явно недостаточно. Тогда, в последний момент, Шпиттелер уезжает на десять лет в Россию. Здесь, в семье богатого генерала, дважды доктор и будет жить – в Санкт-Петербурге и в Финляндии. «Здесь я получал жалованье золотом…».

Приход признания

Нам трудно сегодня понять, но тогда даже солидный швейцарский чиновник был в сравнении с русским генералом – беден, как церковная мышь.

А Золотой рубль Александра II – забивал даже викторианскую гинею.

В России Карл вплотную занялся литературой: и уже там сложилась смета, позволяющая многим исследователям называть Шпиттелера (как некогда Гельдерлина), не столько немецким, сколько греческим поэтом.

Приведем (дабы не быть голословными) великую триаду эпических поэм Карла Шпиттелера:

— «Прометей и Эпиметей» (1880-81, в ритмизованной прозе)

— «Олимпийская весна» (1900-10, Nobel, 1919)

— «Терпеливый Прометей» (1924, стихотв.).

Всё творчество Шпиттелера проникнуто духом олимпийской мифологии, просто – в отличие от Гесиода – у немецкого поэта в центре – Прометей. Жертвенность Прометея. Шпиттелер вообще полагал самый образ Прометея некоей древнегреческой подготовкой к приходу Христа.

По возвращению в Швейцарию Шпиттелер издает на свои деньги написанную в России поэму «Прометей и Эпиметей» под псевдонимом Карл Феликс Тандем: однако успеха поэма не принесла…

Дабы не попросту проедать накопленное в России, Шпиттелер вновь начинает учительствовать. В 1881 в Берне он женится на своей ученице, аристократке Марии дер Хофф, он по-прежнему беден, работает учителем и активно занимается журналистикой.

Однако в 1892 на Марию сваливается вдруг огромное наследство; Карл Шпиттелер становится в одночасье весьма богатым. Оставшиеся тридцать два года он уже не будет нигде подённо работать – всё посвятит поэзии.

Глубокий философ-идеалист, ярый классицист в области стиля, Шпиттелер не мог рассчитывать на сиюминутную популярность, но был высоко оценен самим Ницше: тот даже покровительствовал Карлу, ставил его наравне с Гете и Шиллером, и значительно выше Гейне.

Впрочем, последнее, учитывая взгляды Ницше, и то, что Гейне был еврей – совершенно объяснимо.

Окончание пути

В 1904 величайший немецкий дирижер Феликс Вейнгартнер пошел еще дальше. Высочайше оценив музыкальность слога Шпиттелера, Вейнгартнер заявил, что «Олимпийская весна» – главный шедевр немецкоязычной литературы вообще.

Шпиттелер, человек очень замкнутый, даже застенчивый, узнав об этих словах культового немецкого дирижера, не на шутку перепугался: даже из дома два месяца не выходил. Карлу казалось, что все над ним смеются.

Тогда же, однако, возник казус с Ницше, точнее – разгорелся не на шутку. Недоброжелатели Шпиттелера (а таковые нашлись), обвинили поэта в том, что тот многое позаимствовал из «Так говорил Заратустра» великого Фридриха Ницше. Сам Ницше, любивший Шпиттелера, помочь тут не мог. Клеветники выбрали для начала атак то время, когда Ницше уже безвылазно находился в психиатрической лечебнице.

Шпиттелер, однако, защитил свое доброе имя: он привел черновики, написанные в России. В Швейцарию поступили десятки свидетельств русских аристократов, читавших «Прометея и Эпиметея» в фрагментах, а также присутствовавших на публичных чтениях первых вариантов поэмы в Петербурге. Все это было в конце 70-х гг. XIX столетия. А «Так говорил Заратустра» Ницше был опубликован лишь Во время I Мировой войны немец Шпиттелер не занял однозначно антифранцузской позиции, более того, изначально призывал к примирению пяти великих христианских держав (Германии, Австро-Венгрии, Англии, Франции и России). Шпиттелер поддержал Генриха Манна в критике его младшего брата. Гениальный Томас Манн, нобелевский лауреат 1929, тогда был самым ярым пангерманистом.

Слава

Томас Манн не то, что выступал за присоединение Эльзаса и Лотарингии; сравнительно молодой еще гений требовал аннексии в пользу империи Гогенцоллернов чуть не всей Италии!

Хоть Швейцария не участвовала в Первой Мировой, Шпиттелер тяжко пережил сие событие. Здоровье его резко ухудшилось, и, по мнению мемуаристов, кабы не забота преданной жены, Карл Шпиттелер мог попросту и не дотянуть до конца  этой войны.

В любом случае, он даже не смог приехать в Стокгольм получать первую послевоенную Нобелевскую премию в области литературы. Ее получил посол Швейцарии…

В 1920 г. Шпиттелеру к тому же была присвоена премия Фридриха Шиллера. Шиллеровскую премию редко присуждают авторам, живущим вне Германии вообще, а случай с Шпиттелером – особый. Шиллеровскую премию получил чистый поэт, вообще не имевший отношения к драматургии.

Обе эти премии благотворно повлияли на здоровье Шпиттелера: он окреп настолько, что смог закончить третью свою значимую вещь – «Терпеливого Прометея». Поэма вышла в свет в год смерти Шпиттелера (умер в Люцерне в 1924).

В истории швейцарской литературы полагается пять имен (вместе со Шпиттелером) общемирового значения: Готфрид Келлер («Зеленый Генрих»), Герман Гессе («Игра в бисер», «Степной волк»), Макс Фриш («Homo Faber», «Назову себя Гантенбайн»), Фридрих Дюрренматт («Визит дамы», «Авария», «Грек ищет гречанку»). Все – немцы!

Келлер жил в XIX cтолетии, о нем речь не идет.

Но только Шпиттелер и Гессе (в 1946) получили Нобелевские премии; да и то, Гессе не был швейцарцем, он был обычным немцем, рожденным в Германии.

Причину такового успеха Карла Шпиттелера раскрыл великий французский прозаик Ромен Роллан (Нобелевская премия 1915): «Карл Шпиттелер – наш Гомер, величайший немецкоязычный поэт со времен Гете, единственный мастер эпического жанра после смерти Мильтона, фигура, стоящая в современном искусстве особняком».