Сухумский вестник

МОЯ СЕМЬЯ

Уважаемый читатель, предлагаем Вашему вниманию главу из книги:
Не могу забыть  (Моя Абхазия… Моя судьба)

Продолжение

В доме по улице Екатерининской, где жила семья моего дяди Ризы, на втором этаже были две спальни, столовая, гостиная, кабинет и комната для прислуги. Двери большинства комнат выходили на застекленную галерею, тянувшуюся по всей длине дома. В конце ее была дверь на террасу, увитую виноградом. В комнатах стояла красивая мебель, полы были застелены большими персидскими коврами. Богатая и изысканная отделка фасада придавала дому вид миниатюрного дворца. На первом этаже располагалась шестикомнатная квартира, завещанная дедом любимой дочери — моей тете Наргиз.

Шахбас Аббас-оглы – отец Адиле.

Первоначально у деда был другой план обустройства нашей жизни. Он намеревался эти дома сдать в аренду и построить большой особняк для всей семьи. Он даже купил уже обширный участок неподалеку, в верхней части Екатерининской улицы, ближе к подножию горы Чернявской, застроенной шикарными виллами местной и российской знати. Место было необыкновенно живописное, отсюда открывался прекрасный вид на Сухумскую бухту. Дед было уже приступил к строительству, но вынужден был отказаться от своей мечты: помешала Первая мировая война и революция. Кроме того, в это время судьба нанесла ему два удара, от которых он до конца жизни так и не смог оправиться.

В 1912 году в возрасте сорока трех лет умерла моя бабушка Гюльфидан, которую дед очень любил. Единственной его отрадой были теперь дети. Старшие сыновья Шахбас (мой отец) и Риза закончили реальное училище (в то время в Сухуме не было высших учебных заведений). Для продолжения учебы дед отправил их в Тифлис. Кроме турецкого, персидского и абхазского языков, на которых говорили дома, братья владели французским и немецким, а также всеми языками местного населения — греческим, армянским, грузинским, мингрельским, эстонским… Увлекались охотой, занимались спортом. Дядя Риза одно время был капитаном сухумской футбольной команды «Унион». Тетя Наргиз училась в Сухумской женской гимназии, занималась музыкой и языками. Самый младший брат — Касим — уже заканчивал обучение в Одессе, когда неожиданно для всех с ним случилась беда.

Асия Аббас-оглы (урожденная Авидзба) – мать Адиле

Дело было так. Касим с друзьями решили отметить день рождения одного из своих сокурсников в ресторане. В приподнятом настроении они заняли столик, сделали заказ официанту и, негромко разговаривая, ждали. Вдруг один из товарищей заметил с тревогой:

— Касим, смотри, тебя разглядывает какой-то человек.

Действительно, за соседним столом сидел солидный, средних лет мужчина, который не отрывал от Касима недобрых глаз… Вскоре незнакомец исчез и через некоторое время вернулся с двумя полицейскими, которые схватили Касима и увели. Товарищи в недоумении пошли следом. В полицейском участке они узнали поразительную вещь: Касим арестован по обвинению в убийстве!

Дело в том, что несколько лет тому назад сын незнакомца из ресторана был зверски убит, убийца скрылся, но у отца погибшего осталась его фотография. По ней он и опознал в Касиме убийцу сына. Следствие велось пристрастно. Касима пытали, чтобы заставить признаться в преступлении, которого он не совершал. Несчастный отрицал свою вину, но его доводы следователи и прокурор сочли неубедительными. Дело дошло до суда, который мог признать Касима виновным и приговорить к высшей мере наказания — смерти через повешение.

Риза Аббас-оглы –дядя Адиле

После ареста Касима его товарищи кинулись в порт. К счастью, на рейде стоял пароход, отправлявшийся в Сухум, и им удалось передать Яхье письмо о случившемся. Получив страшное известие, дед на том же пароходе прибыл в Одессу и успел явиться в суд до оглашения приговора. Предъявил документы, удостоверяющие, что Касим — его сын, иранец, не одессит и никакого отношения к убийству не имеет. Касима отпустили, он с отцом вернулся домой, но здоровье его было подорвано. Ему становилось все хуже и хуже, и он умер, когда ему было всего двадцать четыре года.

Смерть самых дорогих людей — жены и младшего сына — надломила деда. Не могли не сказаться на его здоровье и изменения, которые происходили в стране после революции, лишившей его имущества и вселившей тревогу за будущее детей.

Несмотря на все удары судьбы, и в нелегкие 20-е годы дед вел активную общественную деятельность. Будучи сопредседателем Сухумского магометанского общества, он был фактическим главой иранской общины. В одном из наших домов на первом этаже была устроена молельня, где исполнялись необходимые обряды в тех случаях, когда не было времени ехать в мечеть, расположенную на окраине города в районе Маяка. Посетителей по самым различным делам дед принимал как у себя дома, так и в особняке персидского консульства. Детская память сохранила смутный образ деда, его доброе лицо, седую бороду и мягкую улыбку. Помню его сидящим в гостиной, устланной персидским ковром, в большом кресле, с янтарными четками в руках, неторопливо беседующим с посетителями. Судя по дошедшим до меня рассказам, он некоторое время также исполнял обязанности консула. 18 апреля 1926 года Яхья Аббас-оглы скончался. Заслуги деда перед соотечественниками символизировал иранский флаг с траурной лентой, водруженный на нашем доме в день его похорон.

О родословной деда мне мало что известно. Я только знаю со слов отца, что дедушка был сыном состоятельных родителей и его отец занимал какую-то важную должность.

— Знаешь, что странно? — говорил мне много лет спустя бывший швейцар во дворце принца Ольденбургского, о котором я уже упоминала, и который охотно делился со мной воспоминаниями о том времени. — По тому, какой у твоего деда был размах, чувствовалось, что он вырос в очень состоятельной и знатной семье. Почему же он не стремился сблизиться с местной знатью, почему не искал невесток в этой среде?

Очевидно, это объясняется не только независимым характером деда, но и его глубокой религиозностью, приверженностью к духовным ценностям ислама. Дедушка еще до переезда в Абхазию совершил паломничество (хадж) в Мекку, что в 70-е годы XIX века было далеко не простым путешествием. Поэтому неудивительно, что он одобрил выбор сыновей: моя мама и жена дяди Ризы происходили из среды свободного крестьянства, из семей, оставшихся верными мусульманским традициям еще с турецких времен. Тут надо заметить, что у абхазов исторически сложилась своеобразная и довольно сложная социальная структура: помимо князей и нескольких слоев дворянства, было пять категорий крестьянства, высшая, свободная прослойка которого была весьма состоятельной и влиятельной общественной группой в Абхазии.

Брат матери Темур Авидзба с женой его брата Мурата- Лейза (в центре) и мать Адиле — Асия.

Когда сыновьям пришло время жениться, Яхья сказал им:

— Кого вы выберете, та и будет моей дочкой.

Однажды мой отец был приглашен на свадьбу в Очамчири, где познакомился с Муратом Авидзба — старшим братом моей мамы. Молодые люди подружились, стали встречаться, охотиться. Как-то Мурат пригласил моего отца и дядю Ризу поохотиться в окрестностях своего родного села Моква. Отец Мурата Кадыр Авидзба принял их как дорогих гостей, сыновей известного и уважаемого в Абхазии человека. Здесь мой отец впервые увидел маму и, как он потом говорил, глаз не мог от нее оторвать, так она была хороша. С этого дня начались упорные ухаживания, отец стал часто приезжать в Мокву.

Кадыр считал моего отца завидным женихом, но мама долгое время отвергала его, так как ей нравился другой молодой человек. Тот дважды ее похищал, но оба раза беглецов догоняли и Кадыр возвращал дочь домой.

В конце концов, близкие уговорили маму выйти замуж за отца. Она стала любимой невесткой в доме Яхьи, ее красота и мягкий характер всех располагали к ней. С отцом она была счастлива. К сожалению, ей недолго довелось жить в радости и достатке…

Дома деда Адиле, где она выросла и живет сегодня.

История женитьбы дяди Ризы была еще более интересной. Часто бывая на охоте в живописных и богатых дичью окрестностях Очамчири, дядя иногда гостил в селе Гвада, в большой усадьбе дальних родственников бабушки — Лацужба. В их доме он и встретил Зинаиду Кварчия, которая сразу понравилась ему. Ее мать, урожденная Лацужба, умерла, когда Зина была совсем маленькой. Отец девочки Хазарат Кварчия решил вторично жениться, и семья Лацужба не захотела, чтобы их племянницу воспитывала чужая женщина. Они взяли Зину в свой дом, и тетки заменили ей мать.

Адиле с матерью

Дядя рассказывал, что однажды после очередного застолья он загадал: «Если Зина сейчас войдет в комнату и станет убирать со стола, я на ней женюсь». Все так и произошло. После этого дядя стал часто бывать в доме Лацужба, открыто оказывая своей избраннице всяческие знаки внимания. Зинаида отвечала ему взаимностью. Но родственники не спешили с согласием на брак. Пришлось устроить похищение, в котором участвовали мой дядя Темур, брат моей мамы, и Константин Лацужба, двоюродный брат невесты. Он и нам приходился родственником, поскольку был по матери родным племянником Екатерины Павловны Жиба — приемной дочери Яхьи и Гульфидан.

Дядя Риза, украв невесту, привез ее в Сухум, в дом своего друга, русского офицера, поэтому свадьба была совсем не абхазской: вопреки местным обычаям, тетя Зина сидела за столом в шумной и веселой компании друзей жениха.

Продолжение следует