Где и когда был основан первый в мире университет?

Сложно судить о значимости претендентов на первенство создания первого в мире университета.

Научные и исторические споры о первенстве создания первого в мире университета ведутся, и Греция, будучи известной колыбелью европейской цивилизации, выступает здесь правомерным и непременным участником. А размышления историка Яниса Тиктопулоса по этому вопросу помогут нашим читателям рассудить об уместности претензий на университетское первородство.

О Михаиле III. Кто в ответе за управление империей?

В 866 г. на престоле в Константинополе восседал император Михаил III (годы правления 842–867), принадлежавший к Аморийской династии. Это был на удивление удачливый человек: и во внутренней политике, и в экономике, и особенно в делах религиозных (что для православной Византии было весьма важно). И хотя в шибких стратегических дарованиях этот император замечен не был, именно при нем произошел так называемый Annus Mirabilis (в переводе с латинского означает «год чудес»), когда грекам в течение одного — 863 г. — удалось чуть ли не полностью восстановить военное могущество эпохи Юстиниана! Несмотря на все успехи, достигнутые при нем, Михаил III не пользовался ни малейшим уважением в Василевуссе (столице, то бишь Константинополе. — Прим. автора). Не шибко его почитали и в провинциях.

«Нельзя сказать, что Михаил III совершенно не обладал никакими достоинствами: к началу своего третьего десятка он уже был закаленным бойцом, его физические качества и удаль, проявляемая на поле боя, никогда не ставились под сомнение», — пишет в своей интереснейшей монографии Джон Норвич (Джон Норвич. «История Византии». М., «Москва», 2010, с. 212). Вот чего не было у сего василевса вообще, так это силы воли. Михаил III всегда готов был переложить ответственность за управление своей великой империей на кого бы то ни было. Михаил, видимо, не в силах был остановить свою моральную деградацию, которая к концу жизни привела его к почти полному распаду личности. (Ну, в конце концов, ведь недаром Михаил III, человек, при коем Византия добилась немалых и несомненных успехов, проходит по разделу медиевистики, как Михаил Пьяница).

Впрочем, Михаил был везуч: всегда находились люди значимые, люди выдающиеся, дабы взвалить на себя ответственность за империю и править ею от имени василевса. Сначала это был мудрый до изощренности евнух Феоктист, затем его сменил Варда, брат матери Михаила III (то бишь его родной дядя), блестящий полководец и «гроза мусульман». Варда был фигурой замечательной: помимо того, что он с неослабевающей энергией бил сарацин (арабов), Варда занимался и делами церковными. И здесь он оказался первопроходцем!

Скажем, многие василевсы стремились к идеальному сосуществованию с римской курией (ярчайший пример — Юстиниан). Другие желали как раз напротив — каким-нибудь образом отделить Константинополь от влияния пап. Но никому и в голову не приходило попытаться поставить римского понтифика под греческий контроль. Варде пришло! И потому он, как и евнух Феоктист (его предшественник), начал всемерно поощрять ученость, желая противостоять учености латинской. Впрочем, здесь, разумеется, необходимо обратиться к вопросу о старом университете Константинополя.

Проблема приоритета

В 848 г. благодаря усилиям и вкладу двух греческих умниц — Феоктиста и Варды — блестящая константинопольская высшая школа, основанная чуть не за полтысячелетия до того, обрела статус полноценного университета, первого университета в Европе! А значит, и в мире! И вот здесь, уважаемый читатель, стоит сказать об основании сего университета: для греков, как, надо признать, и для русских, приоритет Византии в вопросе о первом университете не подвергается никакому сомнению. Крупнейшие медиевисты, тот же Сказкин, Корсунский, Предтеченский, постоянно тонировали, что Константинополь как минимум на полтысячелетия превзошел все североитальянские и прочие моравско-чешские ухищрения в сем вопросе.

Впрочем, каждый будет толковать о своем. Так, мусульмане будут утверждать, что первым является университет в Фесе, в Марокко, именуемый аль-Карауни. Он основан в 859 г. Классный, действительно, университет, известно, что там мусульмане изучали Аристотеля.Старейшим итальянским университетом полагается Болонья, с начала всего лишь XI в. начавшая плотно разрабатывать гуманитарную проблематику. По сути, Болонский университет, полагаемый в сегодняшнем европоцентричном мире Alma Mater вообще всего и вся, то бишь прародительницей чуть ли не всех университетов, был изначально лишь юридической школой. Да-да, юридической школой, разрабатывающей, да и адаптирующей, нормы классического римского права к реалиям Средневековья. И лишь после 1453 г., когда Константинополь пал под ударами полчищ Мехмета II Фатиха, «свет знаний ромеев устремился на Апеннины». Вот за счет этих — полученных от греков — знаний Болонский университет и смог претендовать в дальнейшем на звание маяка западной культуры.

А ведь даже в самой Италии Болонский университет был не первым. Еще в IX в. был открыт блестящий университет в Салерно, просуществовавший, кстати, до 1861 г. Ну, да примеры с Болоньей и даже с Фесом достаточно банальны. Есть куда похлеще.

Вот, к примеру, армяне согласны с тем, что первый университет был открыт в Византии. Более того, они подчеркивают, что открыт он был при императоре Феодосии II (годы правления 408–450). Кто бы спорил?! Однако, по мнению армянских историков, университет этот открыла не красавица Евдокия, жена Феодосия II (см. о ней ниже), а великий армянский просветитель, переводчик Библии Месроп Маштоц. И не в 425 г., а в 420–422 гг. И не в Константинополе, а в каком-то городке в так называемой Западной Армении. Возможно, оно так и было, но санкция-то была получена от Феодосия II!

Ямния. Спасение еврейской духовности

Наконец, самая яркая история с претензиями на приоритет, что до первого в мире университета, связана с евреями. Евреи (отдадим им должное) как-то долго о сем помалкивали, не желая вступать в сомнительной ценности забег на бесконечную дистанцию, выясняя, чей университет древнее. Однако объективная реальность диктует нам свои законы…
Евреи, полностью доминируя сегодня в мировой науке (возьмите в руки список Нобелевских лауреатов за последние лет пятьдесят), естественно, не могли не предъявить свои притязания на университетское первородство. (Эту точку зрения, кстати, полностью разделяет великий Ноам Чомски, стопроцентный ашкеназский еврей, корнями из черты оседлости.) И вновь всплыла тема Ямнии.

Ямния (см. Иосиф Флавий «Иудейская война», или одноименную трилогию Лиона Фейхтвангера) — крошечный городишко в Иудее. Но когда Флавий Веспасиан, отец Божественного Тита, прикрыл деятельность Второго Иерусалимского храма, Ямния нежданно вышла на первый план. Дело в том, что Иерусалимский храм не токмо отправлял функции сакральные; жречество сего храма было элитой иудейской теологической мысли. Прекращение работы храма означало оскудение этой мысли, а в дальнейшем — по выражению великого еврейского историка Семена Дубнова — и «одичание» еврейства.

Допустить этого было никак нельзя, и иудейское жречество вышло на ренегата Иосифа Флавия, который был своим человеком в дому у Веспасиана. Веспасиан дал санкцию, и университет в Ямнии (правильней на арамейском — Явнό, I в. по Рождестве Христове) начал вновь работать. И спас тем самым еврейскую духовность!
Вот только полагать Ямнию университетом трудно: профессора и студенты ее занимались исключительно изучением Торы — и изучением комментариев к Торе. А это всё же скорее теологическая школа, а не университет…

Совсем иначе был задуман великой Евдокией в 425 г. константинопольский Πανδιδακτήριον (Пандидактирион).

Пульхерия, старшая сестра Феодосия II. Империя в женских руках

В начале V в. по Рождестве Христове (в дальнейшем просто — V в. — Прим. автора) на престоле в Константинополе находился юный император Феодосий II, родившийся в 401 г. (годы правления 408–450): он, по сути, поначалу и вовсе не правил. Все дела вершил талантливейший политик и военачальник Анфимий. Но уже в 414 г. реальным правителем империи становится сестра Феодосия II, Пульхерия. И вот именно «с этого момента, как подчеркивает Джон Норвич, начинается 36-летний период (столько оставалось номинально править ее брату), во время которого вся подлинная власть в стране сосредоточилась в женских руках» (см. Джон Норвич. «История Византии». М., с. 70).

Самое пикантное, что Пульхерия была всего на два года старше своего венценосного брата; и когда она прибрала к своим рукам всю государственную власть, тактично, но твердо вытеснив на периферию могущественного Анфимия, девочке было всего пятнадцать (!) лет. Пульхерия была сильной, решительной и одновременно исключительно набожной девушкой. Многие полагают ее образцом христианки, жившей в ту эпоху, когда наши пути с католиками еще отнюдь не разошлись.

Пульхерия, однако, резко отличалась и от Феодосия II, и от двух младших сестер своим нескрываемым властолюбием. Еще о набожности Пульхерии: при ней дворец василевсов стал совершенно явно напоминать монастырь. По дворцу целыми днями слонялись священники и монахи всех рангов, а две младшие сестры, находившиеся под огромным влиянием Пульхерии, цельными днями ткали напрестольные пелены и пели псалмы. Кстати, даже такой насмешник и циник, как Михаил Пселл (см. Михаил Пселл. «Хронография», «Исторические памятники», М., 1978), признавал, что Пульхерия и ее сестры были самыми искусными и прилежными вышивальщицами во всей империи ромеев. И, положа руку на сердце, надо изумиться, что бывали ведь такие времена, когда царевны вышивали, а не сидели сложа ручки. А вы представьте себе хоть одну нынешнюю девушку из гламурного полусвета, делающую хоть что-то полезное!

Влияние Пульхерии при дворе было столь велико, что когда Феодосию II исполнилось 19 лет (420 г.) и он решил жениться, то полностью вверился выбору старшей сестры. И выбор Пульхерии оказался неожиданным, но верным.

Евдокия-Афинаида. Константинополь будет подлинной столицей мира!

Выбор Пульхерии пал на Афинаиду (годы жизни 401–460) — неслыханно красивую юную гречанку. Вот что писал об Афинаиде историк Иоанн Малала: «Юная женщина (менее 19 лет) с замечательной внешностью, утонченная в манерах, с фигурой древнегреческой скульптуры, обладающая даром предвидения, эллинка, девственница и дочь философа» (Речь идет об отце Афинаиды — философе и риторе Леонтии, достаточно известном в то время. — Прим. автора).

Всего этого сонма достоинств хватило бы и на куда более искушенного в женских прелестях знатока, нежели василевс Феодосий II. Феодосий же был сражен сразу — и наповал. Но интересно не это; Афинаида вызвала горячую привязанность и в самой Пульхерии. Столь разные девушки очень быстро подружились: на Пульхерию — как и на ее брата — огромное впечатление произвела не только внешность Афинаиды, но и «ее совершенный греческий язык». Вот как это было важно в Константинополе начала V в.!
Однако возникло и немалое препятствие: оказывается, Афинаида, дочь Леонтия, в V в. была еще язычницей! Пульхерия быстро решила проблему: Афинаиду окрестили, и сама Пульхерия стала ее крестной матерью. Во Святом крещении ей дали имя Евдокия, а 7 июня 421 г. Феодосий II и Евдокия обвенчались в Святой Софии. Через год Евдокия родила дочку (Евдоксию), и любовь к ней мужа — и без того безмерная — еще более возросла.

В Константинополе ярко выраженные эллинские пристрастия Афинаиды-Евдокии распространились далеко за пределы дворца василевсов. Евдокии даже удалось в немалой степени повлиять не только на мужа, но и на Пульхерию. Сама Евдокия и ее вернейший приверженец Кир Панополисский пытались (и не без успеха!) духовно преобразить великий город, сделать Константинополь подлинной столицей мира.

Кир Панополисский — поэт, философ, ценитель всего изящного, а главное, эллин до мозга костей — был префектом всего Константинополя. Евдокия и префект Кир Панополисский (по сути, вдвоем) трансформировали сравнительно скромное учебное заведение, основанное за век до того Константином Великим. И, по сути, с 425 г. по Рождестве Христове начал функционировать великий Πανδιδακτήριον — блестящее учебное заведение с высочайшим уровнем образования и, главное, университетского типа структурой. Родился первый в истории подлинный университет! «У преимущественно языческого университета Афин появился христианский собрат», — писал Андре Боннар. Уж не знаю, кто и у кого появился, но результаты трудов Евдокии и Кира Панополисского сказались сразу же.

Уже при правлении ее мужа, Феодосия II, Константинопольский университет — Πανδιδακτήριον — издал Кодекс Феодосия — потрясающей силы и значимости юридический документ! В Кодексе Феодосия были сосредоточены, по мнению Андре Боннара, «в рационализированном виде» все те законы, кои вступили в действие как на востоке, так и на западе империи, начиная с Константина Великого. Того толчка, которого придала греческой (византийской) классической мысли императрица Евдокия, хватило аж до 848 г., когда был изменен статус Πανδιδακτήριον’а.

Необходимость возрождения Πανδιδακτήριον’а

С течением веков не только самый университет, но и высочайшая идея, заложенная в его создание (и функционирование) Евдокией-Афинаидой и Киром Панополисским, как-то поистерлись. Да и немудрено: вспомним, что только не перенесли жители Византии от правления Феодосия II (408–450) и до восшествия на престол василевса Аморийской династии Михаила III (842–867). Не углубляясь в историю вопроса, отметим, что одной только бесконечной — и бесконечно кровавой — борьбы иконоборцев и иконопочитателей хватило бы, дабы свести духовную жизнь Константинополя чуть не на ноль. Тут уж не до университета!

Однако благодаря усилиям двух выдающихся правителей эпохи Михаила III, евнуха Феоктиста и военачальника Варды, родного дяди василевса, в 848 г. за блестящим константинопольским учебным проектом был окончательно закреплен статус университета. И, кстати, как ни считай, 425 ли год (то бишь инициатива Евдокии), 848 ли (то есть уже усилия Феоктиста и Варды) — по любому великий Константинопольский Πανδιδακτήριον имеет все права первородства по отношению к широко разрекламированным итальянским собратьям (собратьям? — Прим. автора), а именно Салерно и Болонье.

Более того, даже не в самом оптимальном варианте Πανδιδακτήριον опережает пресловутый арабский аль-Карауни. То есть тот самый сарацинский (арабский) исламский университет в Фесе, в Марокко, который был открыт лишь в 859 г.!

Лев Математик

«Варда, — пишет современник, — стремился к установлению законности и справедливости в империи. Как и Феоктист, он всемерно поощрял ученость. Старый университет Константинополя давно уже пребывал в состоянии упадка, а в период первых иконоборцев претерпел полное крушение (sic! — Прим. автора)».
Феоктист и Варда (от имени, разумеется, василевса Михаила III) возродили Πανδιδακτήριον и разместили его в роскошнейшем дворце Магнавра. Возродить же университет чисто практически было доверено одной из ярчайших фигур средневековой науки — Льву Математику.

Лев Философ, или Лев Математик (годы жизни — весьма и весьма условно — 790–869), — один из крупнейших мыслителей Византии. По происхождению, видимо, армянин (см. «Εγκυκλοπαίδεια Μείζονος Ελληνισμού», Κωνσταντινούπολη, 2008, а именно в статье на английском «Armenians in Constantinople»). Действительно, некоторые детали биографии Льва Математика весьма подчеркивают его армянское происхождение.

Лев Математик был монахом и делал великолепную церковную карьеру. Так, в 840 г. Лев был возведен в сан архиепископа Салоник (Фессалоник), на тот момент уже второго по величине и влиянию города империи. Однако Лев Философ был иконоборцем (как это было свойственно, собственно, всем армянам). И когда в 843 г. василевс Михаил III (точнее, Феоктист) восстановил иконопочитание, то Лев был вынужден оставить архиепископство в Салониках и вернуться в Константинополь.

Поначалу церковные власти даже преследовали Льва Математика, но когда тот официально заявил о своей приверженности иконопочитанию, то тогдашнее руководство византийской православной церкви (Константинопольская патриархия, проще говоря) примирилось со Львом. Вот этому-то ученому и решил Варда доверить возрождение константинопольского университета.

Кстати, самому василевсу Михаилу III Лев Философ как-то не очень приглянулся. Однако Феоктист и Варда смогли блестяще разрекламировать императору самое знаменитое изобретение Льва, а именно «световой телеграф». Лев придумал такую систему зеркал, станций и маяков, которая позволяла менее чем за час передавать световой сигнал (ну, тревоги, скажем) от самого Константинополя и аж до границ Халифата. А если учесть, какую угрозу для греков продолжала представлять стремительная арабская конница, то изобретение Льва Математика и переоценить-то трудно.

Лев Математик возглавил Магнаврский университет (Магнаврскую высшую школу), который и прославил его. А впрочем, в тогдашнем ученом мире Льва Философа знали и без Магнавра — Πανδιδακτήριον’α.
Дело в том, что еще когда Лев и сам-то был молод, один из его учеников оказался в Багдаде, у халифа Мамуна. Этот ученик Льва Математика настолько поразил халифа Мамуна своими обширнейшими познаниями во всем и вся, что халиф спросил, у кого он учился. Узнав, что у Льва Философа, халиф Мамун призадумался. Халиф и сам, видимо, был человеком непростым (во всяком случае, по-гречески и говорил, и писал совершенно свободно).

Он написал письмо в Константинополь тогдашнему императору Феофилу (отцу Михаила III) и, соответственно, мужу сестры Варды. В этом письме халиф Мамун просил Феофила отпустить к нему в Багдад Льва Математика — и всего-то на несколько месяцев! Взамен же Мамун предлагал Феофилу 2000 фунтов золота (!) и, главное, специальный ДОГОВОР о вечном мире меж исламом и Византией.

И настолько великим было в то время греческое государство, что василевс Феофил отказал Мамуну — и отказал еще и в резких выражениях! Лев Математик остался в Константинополе, где, впрочем, начал (под покровительством василевса Феофила, естественно) с огромным успехом читать публичные лекции. А далее — вы уже знаете, уважаемый читатель.
В 848 г. Варда поручает Льву Математику возродить былую славу константинопольского университета. И удалось! В Магнаврском университете, который возглавил Лев, приступили к работе лучшие греческие ученые той поры. Лев Математик разделил работу Πανδιδακτήριον’α на два цикла:
1) науки гуманитарные, а именно кафедры грамматики, риторики, филологии и, главное, философии (сам Лев и преподавал);
2) науки точные, а именно кафедры арифметики, геометрии (сам Лев Математик и преподавал), астрономии, а также… музыки (?).
Константинопольский университет в версии Льва Математика обрел огромный авторитет во всем тогдашнем цивилизованном мире, хотя в самой столице не всё прошло так гладко. Дело в том, что Лев Математик не предусмотрел в обновленном Πανδιδακτήριον’е кафедру богословия, и, естественно, патриархия немедленно обвинила его в небрежении теологическими проблемами. Обвинение было чрезвычайно опасным (тем паче что и обоснованным), Льву Математику припомнили и его иконоборчество, и армянское происхождение, и всё вообще могло плохо кончиться, кабы долгие годы Варда не прикрывал Льва своей широкой полководческой грудью.

А вскоре после убийства Варды (апрель 866 г.) на византийский престол взошел паракименон Василий (знаменитый Василий Македонянин). Василий был чистокровным армянином, и теперь уже он покровительствовал Льву Математику.

А проблему с теологическим факультетом решили. Более того, уже при Палеологах обучение в Πανδιδακτήριον’е приобрело преимущественно богословский характер. И на это не повлияло даже принятие греческой элитой Флорентийско-Феррарской унии (1438–1439).
Магнаврский университет, детище Евдокии и Варды, остался цитаделью православия; и так вплоть до дня 29 мая 1453 г., когда для греческого православного мира кончилось всё.